Воскреснув рано в первый [день] недели, [Иисус] явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов.
(Мар.16:9)

Это был не первый день, когда Иисус явился Своим ученикам. С самого Своего воскресения Он не оставлял их, и делал это опять, давая последние наставления, перед тем как вознестись во славу Отца. И всякий раз, когда Христос приходил, она убегала из горницы, чтобы не встречаться с Ним. Так было и сейчас.

Накинув на себя платок, она незаметно оставила собрание и поспешно направилась в сад оливковой рощи, сразу же, как только услышала радостные возгласы учеников: «О, Иисус! Иисус пришел! Идите сюда!»

Она и сегодня решила остаться в уединении и тишине, не тревожа никого своим присутствием. Однако в этот раз ликующие возгласы женщин и некоторых апостолов, сопровождавших Иисуса, не стихали, а как будто преследовали ее.

«О, Боже! Он идет сюда!» – пронеслось в ее голове, – «Бежать поздно – надо, как следует, спрятаться!» С этой мыслью она углубилась в можжевеловые кусты, присела там на камень и молилась.

Радостная колгатня неминуемо приближалась. Слышно было в основном женщин, Иисуса слышно не было. Он не учил, а как будто куда-то спешил или что-то искал.

И вот голоса уже стихли. «Прошел мимо…» – с облегчением выдохнула она. Как вдруг, прямо над ней нависла хорошо знакомая фигура…

Ее сердце замерло… А Он молча стоял и смотрел на нее своими большими бездонными глазами. Вечерний бриз шевелил Его волосы, угасающее солнце заливало золотом Его безмятежное лицо. В Его теплом взгляде не было презрения, а только отголоски боли, которая прежде вела Его на крест.

«Прости…» – прошептала она, опуская свой взгляд. Ее глаза наполнились водой, которая срываясь в ручейки, потекла по ее щекам. «Прости, что это повторялось снова и снова…» – навзрыд прохрипела она, опуская голову все ниже и ниже.

Иисус простер руку и, аккуратно подняв ее голову за подбородок, посмотрел в ее заплаканные глаза. Его пристальный взгляд излучал надежду. Он поднял брови, а затем ровно и спокойно произнес: «Дитя, следуй за Мною…»

За окном робко занималась заря, окрашивая небосвод в нежные пастельные тона. Лучи восходящего солнца, словно золотые нити, проникали сквозь тонкие занавески, наполняя комнату мягким сиянием и теплом. В доме царила умиротворенная тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем старинных настенных часов. Внезапно, разрывая эту безмятежность подобно раскату грома, пронзительно зазвонил телефон. Резкий звук прорезал утреннюю тишину, предвещая бурю, готовую вот-вот разразиться в этой мирной обители.
– Алло, батя? – раздался в трубке взволнованный голос. – Я… я не вернусь…
– Что? Почему? – ошеломленно спросил отец.
– Я встретил здесь девушку… Свою будущую невесту.
– Какую еще невесту? Ты в своем уме? Она хотя бы верующая?
– Нет, и именно поэтому я не вернусь. Я знал, что ты будешь против, но это мой выбор!
– Сынок, неужели в нашей церкви нет достойных девушек? Даже если тебе никто не по душе, Господь непременно найдет тебе ту единственную, с которой ты сможешь пройти свой земной путь… Как же тебя угораздило?
– Бать, они все какие-то чересчур… правильные.
– А тебе что, неправильная жена нужна?
– Ну, зачем ты опять начинаешь? Я уже нашел свою вторую половинку! Ты можешь хотя бы попытаться порадоваться за меня, вместо того чтобы упрекать? Дай мне хоть раз в жизни поступить по-своему! Это моя жизнь, мне и решать. Вы и так уже все решили за меня. Вы выбрали веру, решили, где буду учиться, с кем буду дружить, даже то, что есть, пить и как одеваться… Это все ваш с мамой выбор! Теперь позволь мне сделать что-то самому!
– Что ж, я не могу тебя заставить… Смотри сам.

Шли годы. Солнце, как и прежде, поднималось каждое утро, но его свет уже не казался таким ярким, а утренняя тишина – такой безмятежной. Старые часы на стене все так же отсчитывали время, неумолимо отмеряя минуты и часы, дни и годы разлуки. И вот однажды телефонный звонок вновь нарушил привычный ход вещей. Звук был хриплым, прерывистым, словно доносился из самого эпицентра бушующего урагана.
– Батя… – прошептал едва различимый сквозь помехи голос. – Это я…
– Ну, здравствуй, сын. Давно не слышал тебя. Сколько лет прошло с тех пор, как ты ушел?
– Не знаю… Семь? … Неважно… Послушай… Нас всех закрыли в школе, держат на дне пустого бассейна, как зараженных. Каждое утро выдают дырявый костюм химзащиты и отправляют вручную разгребать завалы на улицах. А они же радиоактивные! Бать, кажется, это конец…
– Сын, а как твоя жена?
– Кто? Мила? Она сбежала… еще до ядерного удара. Да она и не была мне настоящей женой… Как-то не сложилось. Это все в прошлом. Ты скажи, что мне теперь делать?
– А что ты можешь сделать, сынок? Ты выбрал жизнь под опекой государства, значит, должен служить ему, и делать, что тебе говорят, даже если это будет стоить тебе жизни. К тому же, под завалами могут быть люди, которые, в отличие от тебя, еще нуждаются в Боге…
– Ну, пап, я серьезно…
– И я серьезно! Почему ты сейчас там, а не здесь? Был бы с Богом, все сложилось бы иначе…
– Не начинай снова… Зачем ворошить прошлое? Это был мой выбор!
– И ты этим гордишься? … Ну, раз это твой выбор, живи с ним.